"Снегурочка", Театр кукол, Кострома
Спектакль появился из этюдов, вы долго обсуждали сначала или сразу на ногах начали что-то делать?
Мы не обсуждали, там негде обсуждать: очень камерно. В Костроме в этом спектакле всего тридцать человек зрителей. Мы сразу, конечно, к пространству привязывались. Тем более, у нас никто не сидит в Костроме кроме беременных и пожилых.
Была с самого начала идея сделать спектакль-бродилку?
Да, хотелось так сделать. Движения потому что хочется, движения! Люди ходят в кругу, люди объединяются в этой истории. Зрителям предлагается взяться за руки, Сеня звонким голосом своим говорит: «Не бойтесь!» (девятилетний Сеня – соавтор музыки к спектаклю – Прим. ред.). Ничего нет в этом такого, люди должны прикасаться друг к другу. Необходимо обмениваться, делиться.
Как появилась музыка Сени?
Сеня – сын Николя Николаевича Екимова и Жени Логвиновой. Это известные в России люди, и исполнители, и композиторы чудесные. Это наследственность. Парень – гений. Ну, гений, просто, вот рождаются гении.
Он писал музыку сам по каким-то вашим ассоциациям?
Я говорю ему, например: «Сеня, помнишь про Берендея и его прекрасную Елену? Что ты думаешь о них?» – «Да как-то… такие вроде хорошие они». – Я говорю: «Ну, да, такие вроде хорошие. Но ведь тоже, как бы, ситуацию секут. Понятно, что в нашей ситуации они не на трибуне, они – на катке, они катаются на коньках там».. А он говорит: «О, слышу». И пошел к инструменту. И этот хор вошел в спектакль. Мощнейшая история!
А если бы можно было только одну сцену из всего спектакля оставить или показать кому-нибудь, вы бы какую показали?
Одну? Ну, вот, пожалуй, с глиной.
Когда появляется человечек?
Когда просто с глиной человек работает осознанно. Мне кажется, на это можно смотреть вечно.
А когда одновременно актеры и куклы на сцене, их нужно как-то развести по ролям? Есть у них какая-то разница в…
В размере (улыбается).
Да, но… есть ли разница в роли, в том, что может передать кукла? Вы как-то говорили, что кукла гораздо пластичнее…
Тут даже не о пластике речь. Кукла, конечно, может гораздо больше, чем человек.
Почему?
Ну, как почему? Сколько раз вы можете перевернуться в воздухе?
Ни одного, наверное.
Ну вот. Есть люди, которые умеют и два раза – двойное сальто-мортале. А кукла может бесконечно, пока не устанут те, кто ее оживляют!
То есть дело в том, что с куклой можно позволить себе больше, с точки зрения персонажа?
Да с точки зрения чего угодно! И персонажа, и идеологии. Кукла просто нарушает все законы! Кукла умеет нарушать законы, никого при этом не раздражая, понимаете?
Существует представление, что кукольный театр – это детский театр. Есть ли какие-то способы работы с куклой, чтобы вывести спектакль на большие взрослые темы или кукла всегда остается немножко игрушкой?
Кукла никогда не была детской. Если говорить о театре кукол, то он всегда был культовым. Театр кукол имеет глубочайшие корни, это древний Египет и раньше. Древняя Греция – эти движущиеся статуи. Ну, а христианство – эти плачущие иконы. Это тоже все оттуда. «Marionette» – откуда это название? Мария!
А отчего Снегурочка умирает? Вот именно в вашей истории?
Пусть каждый себе сделает вывод, я никому ничего не навязываю. Я очень рад, как люди себе рисуют и фантазируют эту историю. Это спектакль ощущений, не комикс. Мы не идем по событиям там. Есть одна вставочка с Лелем. Там, где Римский-Корсаков у нас борется с Сеней. Ну, это так, улыбнуться. А вообще, спектакль создавался, кончено, для того чтобы человек сам искал ответ на вопрос или поставил себе вопрос.
Я же в Костроме, пока готовил эту историю, спрашивал всех в магазинах, в такси, в маршрутках, везде, где бывал, что они знают о Снегурочке? Это же их землячка. Все думали, что она из снега. Так печально это, потому что неглубоко. А людям стоит перечитать это грандиозное произведение! «Снегурочка» Островского, на мой взгляд, – это просто потолок. Best!
То есть, вам хотелось немного поспорить с этой традиционной мыслью, что Снегурочка из снега?
Да нет, конечно. Понимаете, она чужая в этом мире, Снегурочка, вот что. Меня это ошеломило давным-давно, когда я мальчиком впервые прочитал пьесу. Я так ей сочувствовал, мне так жалко было ее сразу! Она – результат любви Мороза и Весны. Это… ну, несовместимо. Несовместимо, что делать!
Это спектакль про мир вообще, и не имеется в виду никакое конкретное время?
Про мир вообще. Это не хроники. Мы представляли себе это как такой мост или первые стропила моста от язычества к христианству. Музыка небесная совершенно, потому что у Сени связь какая-то удивительная.
Вы познакомились, когда начали делать спектакль?
Нет! Мы давно дружим семьями, я знаю его с рождения. И только так можно создавать настоящие вещи. Только если их авторы – сообщники, причем настолько, что они могут есть одной ложкой.
И у вас было такое внутри спектакля?
Да! Команда. Стопроцентная команда. Это фундамент. Я не работаю с теми, кого не люблю.
А вам кажется, современные люди похожи на людей из спектакля?
Конечно похожи. Да все люди похожи. Ничего не изменилось с тех темных языческих времен. Человек рожден для счастья, вот что. Нам с вами очень повезло, что наши мамы и папы – не мифические какие-то боги и чудовища, а люди. И век короток. Поэтому надо помнить, что человек рожден для счастья. И все для этого делать.
Мы по-прежнему жмемся друг к другу и боимся темноты?
Ну, когда люди жмутся друг к другу – это уже победа над темнотой. Когда люди друг к другу прикасаются, прижимаются. А когда боятся темноты, но все равно боятся и прикоснуться к соседям, вот тогда нехорошо.
То есть ваш спектакль – еще и опыт сосуществования с другими зрителями вокруг тебя?
Ну, да. Карманников не было, слава богу, среди зрителей. Это хорошая среда, чтобы потырить по карманам (смеется). Люди реально помогают друг другу, я же вижу. Они присаживаются, если понимают, что не видно кому-то.
Об этом спектакль. Мы же не островитяне, мы живем на таких обширных территориях – надо сближаться.
