«Гадкий утенок», Театр «Карамболь», Санкт-Петербург
В какие моменты жизни вы сами чувствовали себя «гадким утенком»? Есть ли, по-вашему, кроме негативного, какой-то позитивный эффект от этого комплекса?
Наверное, любой человек в определенные отрезки жизни испытывает и пренебрежение, и циничное отношение к себе со стороны других людей. Иногда это все надуманные негативы. Такие моменты я пытался осознавать и извлекать из них какую-нибудь пользу, чтобы не вовлекать себя в конфронтацию с окружающими. Позитивный же эффект состоит в том, что ты приобретаешь жизненный опыт быть гибким в отношениях. И если привлечь здравый смысл и волю, то можно ощутить себя, что называется, «над схваткой». Но это довольно сложно в нашем эмоциональном и нервном театральном мире.
Вы принимали участие в работе над литературно-музыкальным материалом «Гадкого утенка»? Как складывалось ваше взаимодействие с Ириной Брондз и Николаем Голем: до постановки, во время оной?
В сочинении либретто и музыкального ряда «Гадкого утенка» я не принимал участия. Был приглашен на уже готовый материал. По ходу репетиций, конечно, пьеса претерпела некоторые изменения, но на основную концепцию я не посягал.
С Ириной Дмитриевной и с Николаем Михайловичем это уже наша третья совместная постановка. Кстати, как и с художником-постановщиком Олегом Молчановым, и с хореографом Володей Романовским. «Дюймовочка», «Жар-птица», «Гадкий утенок» — триптих из знаменитых сказок. Естественно, у нас уже сложился союз единомышленников, понимающих друг друга с полуслова и думающих на одной волне.
Какие темы вы поднимаете в своем спектакле при разговоре с: а) маленькими зрителями, б) их родителями, в) профессиональной аудиторией — коллегами и критиками?
Для себя в этих работах я бы выделил как основную тему становления и возмужания маленького существа (будь то зверек или птица — они же очеловечены). В мире, пусть сказочном, но зеркальном нашему, много жестокости, неприятия, некоммуникабельности и т. д. Как преодолеть различные невзгоды, оставаясь честным и справедливым? Скажем прямо, непросто. Надеемся, что дети понимают это и невербально. А взрослым — пусть наш спектакль станет наукой того, как нельзя поступать с маленькими, неокрепшими душами.
Вы оставляете открытой сюжетную линию птичьего двора, а ведь с ним связаны ярчайшие картины спектакля: здесь и юмор, и правда жизни, и радость и горечь узнавания людских характеров. Удалось ли восстание птиц? Как сложилась дальнейшая судьба Индюша IV?
Индюш IV сбежал. И это правильно. Не надо никаких жестких экзекуций. Революции могут быть и бескровными. «Свято место пусто не бывает» — и теперь у птичьего двора новый лидер — Гусак. Похоже на нашу действительность, не правда ли?
Почему вы не стали развивать коллизию повзрослевшего Утенка, превратившегося в лебедя, и жителей птичьего двора?
Нам показалось, что, когда Утенок осознал, что он Лебедь, — сюжет заканчивается. Герой обрел ту свободу полета жизни, о которой интуитивно мечтал и которую ощутил. Нам было грустно разлучать его с Утей, поэтому в последнем дуэте мы оставили ей надежду, что он когда-нибудь вернется. И потому его дальнейшие взаимоотношения с птичьим двором нам показались ненужными.
Получается, мораль спектакля не в справедливом возмездии красотой в ответ на издевки окружающих, а… — в чем же?
Вы говорите — «возмездие красотой». Очень красивая идея! Но что-то в этом есть мстительное. А месть — чувство не очень хорошее. Мне думается, неправедное общество даже не заметит, что у кого-то сбылась мечта.
Нам бы хотелось, чтобы люди верили в свою мечту. И если она у кого-то сбудется, мы будем рады чувствовать и себя немножко причастными к этому.
