«Зов начала», Фонд культурных инициатив «Творческая среда» и Театральный проект «Камень. Облако. Птица», Казань
Расскажите, как рождалась хореография спектакля, менялась ли она в процессе работы?
Мы много экспериментировали над формой, взяв за основу татарский алфавит и его буквы. Буквы, которые рождаются сквозь арабскую вязь, язык, на котором писал Тукай. Где-то приходилось работать с образом, где-то с графикой буквы, стараясь приблизиться к ней разными частями тела или «писать» ее в пространстве. В какой-то момент была даже идея использовать экран и видео, однако мы отказались от этого. Нам хотелось избежать иллюстративности, хотелось большей свободы.
Создавая хореографию, опирались ли вы на какие-то национальные источники?
Пластика получилась национальная, хотя создавать стилизацию мне не хотелось. Наоборот – сквозь национальные и народные элементы старались прийти к чему-то новому. Работая с Нурбеком (Нурбек Батулла, танцовщик – Прим. ред.), во время импровизаций мы брали разные движения, в том числе характерные татарские элементы, пробовали их разбивать и на их основе находить какие-то новые вещи. В процессе работы мне как хореографу хотелось больше индивидуального чувства от танцовщика. И вот постепенно у нас начал вырисовываться весьма аскетичный и графичный стиль.
Премьера «Зова начала» («Әлиф») совпала с событиями, когда в декабре 2017 года власти Татарстана отказались от обязательного преподавания татарского языка в школах.
Спектакль готовился задолго до этого. Однако это событие, безусловно, вызвало резонанс. На одном из показов «Әлиф» люди встали и запели «Туган тел» («Родной язык») – песню, которая стала неофициальным татарским гимном, которая передается из поколения в поколение. Для меня это было настоящее откровение!
В финале спектакля, если не ошибаюсь, она звучит у вокалистов в сопровождении музыкальных инструментов?
Верно. Эльмир (Эльмира Низамов, композитор – прим. ред.) обработал песню, придал ей новую краску и она, возможно, зазвучала по-новому для татарского зрителя. Но люди стали петь «Туган тел» на привычный им мотив, а потом еще долго не отпускали ребят, не переставая аплодировать. Мне кажется, это важное напоминание всем нам о языке не только как способе коммуникации, но и как части культуры!
Как вы считаете, насколько сложно будет воспринимать спектакль тем зрителям, кто не укоренен в татарской культуре?
Создавая спектакль, одной из задач было выразить нечто, что могло бы быть интересно человеку вне зависимости от его этнической принадлежности. Взаимодействие музыки и танца, ритуальная и медитативная атмосфера… На последнем показе моя знакомая из Санкт-Петербурга, которая далека от татарской культуры, поделилась со мной размышлениями: «Я смотрела спектакль, а потом в какой-то момент ушла в свои мысли, была наедине с собой. Была как бы внутри, не наблюдая, что происходит на сцене». Потом в какой-то момент сцена снова вернула ее внимание. В любом случае, мне кажется, спектакль не оставил ее равнодушной. Или, например, были на спектакле мои студенты, для них это также оказалось новым опытом.
Вы уже давно занимаетесь современной хореографией, преподаете. На кого из мастеров современного танца ориентируетесь?
Стараюсь учиться понемногу у всех. (Смеется). В свое время меня очень впечатлила работа бельгийских хореографов. К примеру, школа P.A.R.T.S., которая подарила миру много известных хореографов и танцовщиков.
Это была ваша стажировка?
Танцевальные классы, там же мы посещали перфомансы. Для меня было несколько неожиданно, что зрители достаточно легко воспринимают все эксперименты. Наверное, это связано с тем, что в России современная хореография все-таки долгое время была на периферии, а в Бельгии – всегда шагали вместе со зрителем. Одним словом, та поездка стала глотком свежего воздуха и вдохновила меня на дальнейшие поиски своего стиля.
