Эдуард Шахов

Давайте начнем с начала. Расскажите, пожалуйста, о том, как вы решили ставить пьесу Олжаса Жанайдарова «Магазин» о трудовом рабстве.

Театр сам мне предложил эту пьесу. Я ее прочел, она мне понравилась, и я предложил тут же сделать читку на зрителя. Дело в том, что театр в Альметьевске – национальный, татарский. А пьеса очень острая: речь идет о женщинах мусульманского вероисповедания. Так что у дирекции театра сначала были опасения относительно реакции публики, хотя сам театр пьесу и предложил. Я выбрал вначале четырех актрис, и с ними подготовил читку полного текста пьесы, с неким мизансценическим рисунком. Собрали зрителей, к нам пришли в том числе писатели и общественные деятели города Альметьевска. Даже хотели пригласить муллу из мечети, но, к сожалению, он не смог. И публика очень хорошо восприняла. После показа было обсуждение, зрители сказали, что в этой драматургии нет ничего страшного и опасного для национального татарского театра. Заручившись их поддержкой, мы приняли решение, что, да, можно безбоязненно ставить «Магазин».

Взаимодействовали ли вы как-то с драматургом в процессе постановки?

Прямых контактов с драматургом не было. Он к нам приехал на премьеру, это было здорово и круто! Во время подготовки спектакля в Казани проходил один театральный форум, и там были критики в том числе, по-моему, Олег Лоевский. Директор Альметьевского театра Исмагилова Фарида Багисовна тоже была там и рассказывала критикам о том, что театр взял на постановку такую пьесу, спрашивала, советуют или не советуют они делать такой спектакль. Все критики, насколько я знаю, сказали, что пьеса замечательная, ее нужно делать, не нужно бояться. Еще мы обсуждали это с театральным критиком Аней Банасюкевич, у которой на фестивале «Любимовка» впервые пьеса прозвучала. Она к нам тоже приехала на премьеру.

И как сейчас принимают спектакль зрители?

Зрители воспринимают его хорошо. Понятное дело, что спектакль малой формы и идет для узкого количества зрителей.

Сколько зрителей на показах?

Человек семьдесят. Но Альметьевский театр уже своими предыдущими постановками воспитал зрителя. Ведь там идут Шекспир, Брехт.

Афиша театра состоит в основном из комедий, детских спектаклей, мелодрам. Вы и сами до «Магазина» поставили в этом театре спектакль для детей. Расскажите, пожалуйста, развивалась ваша первая взрослая работа в Альметьевске.

Надо сказать, что я с Альметьевским театром познакомился буквально в марте 2016 года, когда они попросили меня поставить им спектакль детского репертуара. И тут же, еще во время репетиций того спектакля, они мне предложили пьесу «Магазин». Я сразу сказал: да, замечательно, давайте работать. Надо сказать, что я живу в провинции, в Уфе, и там трудно быть режиссером. К сожалению, на тот момент работы было очень не много, речь даже шла о том, чтобы уходить из профессии. Альметьевский театр меня выручил. Я за это им благодарен.

Вы, по-моему, впервые участвуете в «Золотой Маске», поэтому гастроли этого спектакля и номинация, наверное, особенно важны.

Да, конечно, очень важны, потому что номинация – это, действительно, очень почетно. Но, по-моему, сколько не участвуй, наверное, к этому не привыкнешь. Самая высшая награда для режиссера или актера, как может быть в России – попасть в «Золотую Маску». Мы очень этому рады, горды и счастливы. Но когда мы делали этот спектакль, я, честно говоря, обо всем этом еще не думал. Я был так далек от этого, и «Золотая Маска» была очень далека от меня.

Давайте поговорим об участницах спектакля – актрисах Мадине Гайнуллиной и Диляре Ибатуллиной. Расскажите, почему ваш выбор пал на них? Участвовали ли они в первой читке? Как строилась ваша совместная работа, и удовлетворяет ли Вас результат?

Тут большой хитрости нет, не в каждом театре найдется много хороших актеров – к сожалению, это невероятная проблема. А здесь Мадина и Диляра блестяще играют, и блестяще попадают именно в эти роли. Во время читки была еще одна пара актрис, но вот этот дуэт оказался более точным и сильным.

Интересно, что Мадина исполняет главную роль в вашем новом спектакле «Медея. Материал» по текстам Хайнера Мюллера и Еврипида. Расскажите о вашей работе над «Магазином» с другой важной участницей «Медеи» – хореографом Алиной Мустаевой.

Олжас Жанайдаров – талантливый драматург. «Магазин» – очень сложная пьеса. Может быть, поэтому за нее никто не берется. Она очень страшно написана, и при этом она документальна, основана на реальных событиях. Если ставить ее так же прямо, так же безусловно, то, как говорили критики, получится какая-то страшилка. Я придумал, что такой сильный текст надо оттенить, поставить средствами условного театра – через хореографию и пластику.
Этот мощный текст подсказал мне: Эдуард, нужен мощнейший хореограф, минимум с Большого театра, никак не меньше. Но в итоге я, конечно же, обратился к своему хореографу Алине Мустаевой. Я очень горд и счастлив, что именно я ее открыл театру, потому что до этого она в театре никогда не работала. Она занимается хореографией, это ее профессия, ее хлеб. Она очень любит это дело. Сначала я пригласил ее попробовать свои силы в моем первом, детском, альметьевском спектакле. Она мечтала о таком, и ей очень понравилось работать в театре. «Магазин» – это уже ее вторая попытка. Благодаря такому постановочному ходу, пластике и хореографии, которую Алина придумала, получилось, что этот страшный текст можно смотреть и слушать.

Как вы с актрисами работали над вживанием в роли?

Я очень люблю театр, который идет от актера и из актера, театра, где актер работает своим внутренним естеством. А «Магазин» в этом смысле благодатный материал. Здесь можно работать со внутренней нагрузкой, можно эти невероятные страшные обстоятельства взять в себя и попытаться сделать так, чтобы у тебя все внутри заколыхалось-заволновалось и твоя нервная система начала работать. Внешние моменты проявления роли и внешние постановочные моменты для меня на втором плане. Внешне «Магазин» – довольно-таки скупой спектакль, там нет никаких богатых костюмов, там практически нет декораций.

При работе вы говорили с актрисами о самих явлениях рабства, плена и так далее? К чему вы апеллировали на репетициях?

Есть такое выражение – может быть, не очень хорошее – «homo soveticus». Оно указывает на рабское начало, которое есть в человеке вообще и особенно сильно присутствует в нас – людях, живущих на пост-советской территории. Мы наследуем генетическую память о страшном прошлом нашей страны. Вот об этом мы очень много говорили, я этой темой прямо терроризировал актеров, потому что для меня это важно.
В итоге в нашей постановке есть то, что относится к природе рабства как такового, то есть рабства, заложенного в любом homo sapiens, а есть то, что относится к специфическому рабству человека советского, российского, казахского. Оно присутствует и во мне, и в моих актрисах. Но спектакль сделан как терапия, он нужен, чтобы избавиться от рабства. Я актрисам говорил: «Девочки, найдите в себе страх, найдите в себе раба! И я тоже буду искать, и я тоже найду… – давайте от этого избавляться посредством этого спектакля». В идеале наша цель в том, что такое же избавление происходило и у зрителей.

А ваша семья как-то пострадала от советской власти, нет?

Я думаю, что нет такой семьи, нет такого человека, который бы от этого не пострадал. Я абсолютно в этом уверен. Вы знаете, это уже есть в генах. Вы, наверное, тоже видели фотографии расстрелянных. Я для себя недавно открыл, и до сих пор пребываю в шоке и ужасе. Когда смотришь фотографии людей, уничтоженных в годы террора, делаешь для себя одно важное открытие. У всех этих людей прекрасные одухотвоенные лица! Я использую слово «прекрасные» не как фигуру речи, а буквально. У них просто безумно красивые лица, даже просто с точки зрения житейской, внешней эстетики. Но это же не специально сейчас так делают, чтобы именно такие красивые лица мне на глаза попадались! Именно таких уничтожали.

В прошлом году я брала интервью для «Maskbook» у Айрата Абушахманова, режиссера спектакля Башкирского театра драмы им. М. Гафури «Джут» по другой пьесе Олжаса Жанайдарова. Он говорил о том, что тогда башкирская интеллигенция во многом ушла, осталось, в основном, необразованное население. А «животные благородные» были как сливки, которые «срезались», во время голода.

Это абсолютно верно, да.

Да, грустно. Но в заключении давайте поговорим о более жизнеутверждающих вещах. Вы планируете посмотреть какие-то спектакли Фестиваля?

Не получится, потому что просто не будет времени на это. А так я бы с удовольствием посмотрел все спектакли «Золотой Маски», это даже не обсуждается. Но вот только что я посмотрел спектакль «Губернатор» Андрея Могучего в онлайн-трансляции.

Это классно!

Да, хотя хочется его вживую увидеть. Часть из номинированных спектаклей малой формы я видел на фестивале «Театр малых городов» в Тобольске, где как раз и был впервые показан мой «Магазин».

А какие пьесы вы бы хотели поставить в дальнейшем?

Я бы хотел ставить современную драматургию, она мне очень нравится. Например, пьесу «С училища» мне уже заказали в одном из театров.

Здорово!

Да, мы собираемся ее ставить через год в одном очень хорошем театре в одном очень хорошем театральном городе. Это неплохая пьеса. Я жду еще чего-нибудь интересного от Олжаса. У него сейчас новая пьеса есть, но я ее пока не видел. Я читал его пьесу «Хан», тоже довольно-таки интересную.
В целом меня интересует серьезная драматургия, где есть некая боль сегодняшнего времени. То есть если в пьесе нет предлагаемого обстоятельства сегодняшнего дня, то мне сложно там что-то делать.