"Суини Тодд, маньяк-цирюльник с Флит-стрит", Театр на Таганке, Москва
С самого начала Алексей Франдетти в роле Суини Тодда видел только вас, а насколько, по-ощущениям, эта роль была близка вам?
До Лешиного предложения я о такой возможности даже не думал. Я, конечно, слышал замечательную музыку Стивена Сондхайма, и она мне нравилась, но Суини Тоддом для меня был Джони Депп, иного я не представлял. Уже после того как Леша предложил роль мне, я посмотрел другие постановки, в которых были актеры ближе к моей комплекции, голосу и характеру. Тогда я действительно задумался.
Это ваш первая совместная работа с Алексеем Франдетти, как она протекала?
Легко и весело. Он очень продуктивный и деятельны режиссер, выдает многое на-гора. Естественно, при такой работе нужно быть внимательным, сразу все схватывать, усваивать. Потому что, если не наращивать обороты, чтобы репетиция вошла в нормальным ритм и все двигалось, Леше становится неинтересно. Поэтому нужно быть постоянно в тонусе, в движении, чтобы наши шестеренки цеплялись друг за друга.
Вы единственный приглашенный артист в мюзикле. Удалось ли влиться в сплоченный коллектив Таганки?
Мне кажется, это вышло легко и непринужденно, настолько открыта ко всему новому и неизведанному эта потрясающая команда молодых профессионалов – горящих, поющих, пластичных. Я безумно счастлив, что с ними работаю. Мне было, чему поучиться у них, а им, возможно, у меня.
У вас есть опыт работы в разных театрах и жанрах: драма, опера, мюзикл. Есть ли общая специфика у этой работы?
В основном я работаю в музыкальном театре, чисто драматических работ у меня давненько не было. Все мои работы роднит то, что это музыкальный театр. Я учился у Александра Борисовича Тителя и Игоря Николаевича Ясуловича на факультете музыкального театра. Они учили существованию именно в музыке. Мне не нравится смотреть чисто драматические спектакли, где нет музыки, где нет хотя бы атмосферных звуков. У меня ухо настроено на другой театр. К счастью, хорошие драматические режиссеры понимают, что без звука никуда, и уделяют большое внимание музыкальному сопровождению.
В «Суини Тодде» сложно продуманное пространство, а актеры играют ни только на сцене, но и в зале. Насколько труднее исполнителю в пространстве, не приспособленному под это с точки зрения звука?
Со звуком все непросто, у нас колоссальное время занимают саундчеки перед спектаклем. Звуковое пространство уникальное по сложности, круговое, трехуровневое. Для звукорежиссера дело чести – заполнить его безукоризненным звучанием. Наши звукорежиссеры скрупулезно заполняют звуком каждый уголочек, каждый метр. Не без накладок: это же техника, она, бывает, сбоит. Но мы все вместе стараемся чтобы сбоев было, как можно меньше.
Какие сцены в спектакле у вас самые любимые? А какие самые сложные?
Любимое у меня все от начала до конца. А сложное – это конец первого акта. Там все на разрыв, либо пан, либо пропал. Ни материал, ни зал, ни я не терпим никаких полумер. Иногда, когда ведешь спектакль, думаешь, что тебе еще завтра играть такой же и надо бы распределиьтся, подворовать немножечко здесь-там. Для зрителя будет незаметно, это такие профессиональные уловки, которые помогают сэкономить силы. Но наступает момент, когда ты бросаешься в омут с головой. Для меня такой момент – это как раз финал первого акта. Он очень сложный эмоционально и физически. Но оно того стоит. Это озарение и прозрение героя. Превращение, в общем-то, неплохого человека в кровавого монстра.
А как вы понимаете, что удалось и зритель ваш?
Не знаю плюс это или минус, но я не очень обращаю внимание на зрительный зал в процессе спектакля и не пытаюсь его брать. Мне вполне хватает находиться внутри спектакля. Быть может, только поклоны. В конце я вижу лица и понимаю, что люди высидели три часа, не уснули, улыбаются, хлопают.
«Суини Тодд» считается первым иммерсивным мюзиклом в России, он вовлекает зрителей в действие, случались неожиданные реакции при работе в зале?
Были такие моменты, когда пытались пирожок пластиковый надкусить. А кто-то пугался и отталкивал возникающую бритву. Но у меня, к сожалению, а, может, к счастью, не так много взаимодействия с залом, поэтому забавных историй нет. Хотя я пару раз сидел вместе со зрителями и хихикал над происходящим. А так я появляюсь в зале, но потом ухожу к себе, в себя – и зритель смотрит на меня уже со стороны.
