"Антигона", Башкирский театр драмы им. М. Гафури, Уфа
Алмас Хадисович? в «Антигоне» у вас довольно необычный персонаж – Хор, то есть коллектив исполнителей. Каков ваш герой, это собирательный образ?
Да, это собирательный образ. Мой герой – это историк, архивариус, который несет в себе знания о трагедии. Он в чем-то похож на хранителя. Во время репетиций мы с режиссером пришли к мысли, что таких людей, как мой персонаж, в наше время практически нет. Разве что… Я несколько смущаюсь об этом говорить, но прообразом для меня стал Алексей Вадимович Бартошевич. Алексей Вадимович – кладезь, носитель фантастического, особенного для наших современников, объема знаний. Для нас сегодня характерно иметь поверхностные знания. Мы меньше стараемся запомнить, потому что всегда под рукой имеем телефон, компьютер. Все можем посмотреть, найти в интернете. А таких людей, как Алексей Вадимович, способных часами увлеченно рассказывать, например, о Шекспире, очень и очень мало. Бартошевич восхищает своей увлеченностью, любовью, с которой говорит о предмете. Именно таким сильным интересом, но уже по отношению к античной трагедии мне важно было наделить своего персонажа.
Вы лично знакомы с Алексеем Вадимовичем?
Сказать, что я знаю его лично, не могу. Но я присутствовал на его лекциях, которые иногда проходят во время фестивалей, участвовал в обсуждениях, на которых Алексей Вадимович высказывал свои мысли, впечатления от спектаклей. Например, он был на обсуждениях нашей постановки «Пролетая над гнездом кукушки» на фестивале в Оренбурге. А еще мы непосредственно общались после того, как Алексей Вадимович посмотрел мой моноспектакль «Цыпленок из букваря».
Мне кажется, что твидовый пиджак архивариуса темно-песочного цвета, очень похож на пиджак, подобно тому, что чаще всего носит сам Алексей Вадимович? Получилась такая невольная ассоциация?
Многие сотрудники театра или критики, посмотревшие спектакль, тоже говорили: «У тебя пиджак, как у Бартошевича!». Они, конечно, не знали, что Алексей Вадимович, косвенно повлиял на придумывание моего героя. Но, в тоже время, мы с художниками, когда решали, как будет выглядеть герой, даже не задумывались специально о том, чтобы взять похожий пиджак. Вот так узнаваемо и даже забавно вышло.
Ваш герой бесстрастный наблюдатель трагедии Антигоны?
Он знает о том, что случиться и как именно это будет происходить. Он хранитель жанра трагедии, о чем сам постоянно и говорит. Напоминает героям, что трагедия тем и хороша, что все должно идти так, как то предписано роком, в отличие от драмы, где могут появиться герои, которые изменят ее ход. Трагедия красива своей предрешенностью.
Однако думаю, его взаимодействие с героями остается под вопросом. Видят ли его герои, решать зрителю. В спектакле у меня есть и текст Гомера, и строки из Мандельштама: «Бессонница. Гомер. Тугие паруса./ Я список кораблей просел до середины», – таким образом мой герой говорит о красоте трагедии.
Ваш герой, во всяком случае, в тексте Ануя говорит об идеале. О каких идеалах в спектакле говорит ваш Хор?
Я думаю, что для него идеал – нести культуру. Помимо того, что он выступает по отношению к истории Антигоны как историк и хранитель трагедии, он также выступает и в качестве хранителя культуры.
То есть вы считает, что одна из основных задач вашего героя – показать, как сила культуры противостоит невежеству?
Определенно.
Происходят ли трансформации характера вашего героя на протяжении спектакля?
Наверное, все же нет, потому что, как бы он ни старался сочувствовать героям, они его все равно не слышат. Хотя он и говорит свой текст в микрофон, это маленький микрофон для записывающих устройств. И текст готовый: трагедия написана, и в ней уже ничего не изменить. Только в финале Хор выходит из своей роли героя-повествователя и начинает танцевать под рок-н-рольную музыку, потому что трагедия победила. Так он выражает любовь к жанру и радуется его победе.
Алмас Хадисович, вы раньше работали с Фаридом Бикчантаевым (главный режиссер Татарского академического театра имени Г. Камала, в Башкирском театре драмы работал в качестве приглашенного режиссера – прим. ред.)?
«Антигона» стала третьим спектаклем, в котором я играю у Бикчантаева. В конце 1990-х и начале 2000-х Фарид Рафкатови, ставил в нашем театре «Собаку на сене» – у меня была роль Тристана. А в спектакле «Мою жену зовут Морис» досталась роль заглавного персонажа. К тому же, мы с Фаридом Рафкатовичем приятели, часто видимся на фестивалях, созваниваемся.
Что-то новое в ваши актерско-режиссерские взаимоотношения привнесла работа над «Антигоной»?
Новое рождается всегда! Главное, чтобы совместная работа и общение давали вдохновение.
Вы помогали во время репетиций молодым коллегам-актерам, которые впервые работали с Фаридом Бикчантаевым?
Такая помощь чаще всего проявляется неявно, Я считаю, что конкретные советымогут лишь навредить. Но, тем не менее, помощь присутствует. Лучше всего она проявляется, когда что-то показываешь личным примером, ни в коем случае, не наставлениями.
