"-Выключи это!!!", Александринский театр, Санкт-Петербург
Вторая половина XX века – время развития не только танцевальной электронной музыки, но и направлений, которые более близки к современному театру. Отсюда вопрос: почему ваш выбор остановился именно на ней?
Это было продиктовано несколькими случайностями.
Во-первых, личные обстоятельства: я просто люблю электронику.
Во-вторых, пространственные.
«Выключи это!» замышлялся как пилотный проект целой серии мероприятий про популярную музыку. Когда проект обсуждался, единственной свободной площадкой Новой сцены Александринского театра на тот момент оказалась Учебная сцена. Это достаточно компактное, но технически «упакованное» пространство. В том формате, который предполагался – лекции про «большие стили» популярной музыки в адекватном обрамлении медиа-контента, живой музыки и так далее – был нужен адекватный музыкальному стилю объем.
Лекцию про рок здесь не сделаешь: это не «стадионная» площадка, слишком мало места для большой группы, которая играет «вживую». Для хип-хопа тоже нужно больше «уличного воздуха». А вот повесить экраны, поставить лектора и музыканта с компактным оборудованием вполне по силам. В-общем, как это часто бывает, пространство продиктовало контент.
Кроме того, в рассказе об электронной музыке очень просто проследить переходы от стиля к стилю, в отличие, например, от хип-хопа. Поэтому рассказ о ней можно поместить в достаточно компактный лекционный формат.
Если же говорить про современный театр… Электронная музыка демократична в своем производстве и потреблении и опирается, прежде всего, на технологии – тут какая-то рифма действительно есть.
На Новой сцене акцент, как правило, делается на академической музыке, а вы обращаетесь к музыке, рассчитанной на большую аудиторию…
Можно рассказать про историю джазовой музыки, но по-настоящему ощутить всю красоту джаза может, к сожалению, только музыкант. Я часами могу рассказывать про революцию в модальном джазе Майлса Дейвиса, потому что сам играл на саксофоне и на контрабасе. Но это будет только рассказ, я не знаю как передать чувственный опыт джаза. В танцевальной электронной музыке гораздо больше элементов, которые можно показать на пальцах.
Что же касается вообще проблемы соотношения «высоких» и «низких» жанров… Вы знаете, это скорее вопрос технический, а не идеологический. Я слушаю много разной музыки: и металл, и джаз, и новых академистов и качественный поп. В какой-то момент я был в восторге от очередного death metal музыканта, который экспериментировал с drum’n’bass. Но кроме меня никто в восторге не был. Я сначала расстроился, а потом понял, что все дело просто в качественных наушниках! Слушать музыку надо в адекватных условиях, и тогда не возникнет вопроса об элитарном и массовом. Запустить трек сейчас с моего ноутбука было бы преступлением. Здесь же полностью отсутствуют нижние частоты! Электронная музыка создавалась для того, чтобы ее слушали в клубах, и мне показалось интересным использовать театральную аппаратуру для того, чтобы дети могли послушать, как эта музыка звучит в адекватных условиях, понять, для чего она собственно создавалась. В театре, как и в клубе, можно создать ситуацию совместного прослушивания музыки в хорошем качестве.
Будучи профессионалом, сложно было подбирать слова, чтобы объяснить новичкам, как устроена музыка?
Я убежден в том, что музыка существует для того, чтобы ее слушать, а не для того, чтобы о ней говорить. Поэтому для меня это конечно эксперимент. С другой стороны, чтобы отказаться от знаний, надо их сначала получить.
Получается такая популяризация и самой музыки, и музыкальной «кухни»?
Для меня было крайне показательным, когда папа одного ребенка написал в фейсбуке, что на следующий день после нашей премьеры его сын открыл программу для создания музыки и начал писать. Это так круто! Благодаря ему я понял, что, по крайней мере, для одного ребенка наша лекция имела смысл. У меня вообще не было расчета, что после лекции кто-то что-то запомнил, в это я не верю. Но вот практический результат не может не радовать.
Входило ли в ваши планы тем самым привлечь новую аудиторию, далекую от театра с его ангажированной и подготовленной, как правило, публикой?
Для театра это большой эксперимент, который и сейчас продолжается. Очень сложно найти подходящие каналы, по которым можно привлекать аудиторию 10-16 лет. Для нас это вызов. Подростки очень активны, они сейчас в фокусе внимания, но вот, как с ними работать, еще не все до конца понимают.
Вот и на странице Детского Weekend-а «Золотой Маски» сказано, что «немалая часть постановок [программы] рассчитана на подростков – самую проблемную и требовательную аудиторию, которой театру чаще всего нечего предложить». Что, на ваш взгляд, требуется от театра, чтобы этот самый «подросток» наконец пришел в театр?
Я неоднократно задавал себе вопрос, а можно ли сделать так, чтобы человек захотел смотреть на блогеров YouTube не дома, а на сцене? По многим параметрам Юрий Дудь в тысячу раз круче, чем половина спектаклей Петербурга. Я сам лучше останусь его дома смотреть, чем пойду на какой-то спектакль. Вообще YouTube – это само по себе круто. Человек садится дома, ставит камеру, и это смотрят тысячи-сотни-миллионы людей. Это не только по-настоящему демократично. Здесь есть новая эстетика, которую театр не может не отрефлексировать.
Поэтому я попытался заимствовать некоторые элементы именно из YouTube формата.
Кроме того, я решил, что в роли лектора не может быть специалист. Сила в дилентантизме.
Леша [Алексей Платунов] не имеет абсолютно никакого отношения к музыке, он начал во всем этом разбираться, только поработав со сценарием, и такое неофитство меня устраивает.
Я сам ненавижу ходить на лекции: ты получаешь много информации, но она не превращается в реальное знание. В театр можно работать с эмоциями, и это гораздо продуктивнее.
Для меня в данном случае то, что мы говорим, не так важно, как общее сочетание света, видео и звука. Мне не нужно, чтобы зритель вышел с лекции и сказал: «Я запомнил, что хаус появился в таком-то году». Я хочу, чтобы он вышел и сказал: «Это было круто! Пойду в интернете посмотрю, что еще есть».
Меня впечатлило, что в каждом материале, который я читал, готовясь к интервью, были использованы разные определения: спектакль, лекция, перформанс, концерт и так далее. Есть ли какая-то доминанта у всей работы?
Я для себя определил это как «сценическую лекцию». Когда объясняю незнакомым людям, что это, они спрашивают: «Так у тебя актеры будут?». Но мы же понимаем, что главное в театре это не актеры, а та мера условности, которая заставляет мозг достраивать реальность.
Но вы продолжаете коммуникацию со зрителем и вне конкретного театрального пространства, в социальных сетях. В чём ее необходимость?
Во-первых, «потому что могу». Написать восемь постов вперед это не сложно. Во-вторых, я не тешу себя надеждой, что кто-то, выйдя с лекции, что-то усвоил. Мне важно, только чтобы во время лекции произошло «вау!». А уже в свободной домашней атмосфере у зрителя будет возможность переварить информацию, дополнить ее. Цель этих групп – не бросать подростка. Я хочу помочь ему разобраться. Что я буду в 2018 году буклет печатать?
