Артем Васильев

«Снежная Королева» - сюжет не новый для театра, в том числе и для балета. При работе над музыкой к спектаклю вы вдохновлялись опытом предшественников или у вас стояла задача сделать что-то принципиально новое?

Я в этом смысле всегда человек ведомый, я старался от хореографа добиться озвучки его идей: почему такой сюжет, такой подход. По ходу дела возникали очень разные референсы, даже, например, из японской мультипликации. Мне кажется, хореографы в принципе руководствуются часто именно визуальными образами, а не только музыкальными. Поэтому не могу сказать, что я специально готовился и слушал предыдущие работы на эту тему, хотя сюжет очень популярный. Но я намерено не ставил себе задачу подробно знакомиться с этим репертуаром, чтобы сохранить свежесть своего видения и чтобы следовать задумке хореографа. Вообще, этот балет у меня уже четвертый, и мне, как человеку с кинематографическим подходом в работе, нравится, когда есть четкая сюжетная канва, когда прописана продолжительность сцен. Для меня в таком случае гораздо проще и приятнее работается. С сюжетом мы тоже много работали, и он у нас в каком-то смысле довольно свободный: какие-то сцены мы переставляли, какие-то вообще не вошли; у нас было много предварительных эскизов, мы искали «свой» язык, приемы по драматургии, которыми можно было бы усилить линию, компактно и эффектно передать эмоции через музыку в том числе.

Расскажите поподробнее, как шла работа над проектом. Я читала, что Вячеслав Самодуров предоставлял вам подробный план проекта, чуть ли не длительность сцен по секундам.

Ну это скорее не он предоставлял, а я пытался добиться. (Смеется). Он человек более свободный и спонтанный, как мне показалось, и его, видимо, немного обескуражило то, что я пытаюсь добиться от него четких указаний. Но я думаю, что ему это помогло сложить либретто более детально, и выбрать именно те важные моменты, которые он хотел подчеркнуть в своей концепции. «Снежная Королева» Самодурова – это история скорее про внутреннее путешествие, чем про внешнее. Я подозреваю, что он очень интуитивный художник, в том плане, что он многие решения находит в процессе близкой работы с хореографией. Когда музыка получилась, мы что-то сокращали, что-то меняли местами. Процесс поиска не прекращался, несмотря на заранее предопределенную временную канву.

А вы работали дистанционно или присутствовали на репетициях?

Мы встречались, когда Слава был в Москве. Я делал рабочие фонограммы, такие музыкальные наброски, которые сопровождались в нужный момент выводом на экран текста либретто: что происходит в этот момент на сцене, что меняется.

«Музыкальная раскадровка» получается?

Именно! Прием из киноиндустрии, удобный для того, чтобы увидеть картину сразу в целом. Хотя, конечно, это не очень удобно для репетиций и для танцоров: иногда надо в более медленном темпе попробовать какой-то эпизод, иногда ускорить какой-то процесс, начать с какого-то места. У нас было два этапа: сначала мы утверждали звуковой файл, а потом Александр Троицкий превращал это в оркестровый текст.

У вас очень разноплановый опыт: вы писали музыку для кино, создавали самостоятельные произведения, участвовали в работе над музыкальным сопровождением открытия и закрытия Олимпийских Игр в 2014 году. Тем не менее, вы всегда находите время на подобные хореографические проекты. Вас привлекает работа с балетом? Может быть, с конкретно «детскими» направлениями – детским балетом, детскими сказочными сюжетами?

Насчет «детских» направлений – так просто получается. Детский репертуар в принципе очень благодатная среда, в этом всегда есть потребность. Это интересно, но это и сложно; я всегда во всех интервью говорю, что детей не обманешь, они очень тонко чувствуют любую фальшь и быстро теряют в таком случае интерес.

В то же время сложно назвать «Снежную Королеву» однозначно детским спектаклем, ведь с этим определением – «путешествие внутри себя» – работа приобретает довольно философское звучание, понятное, скорее, взрослым.

Эта история, безусловно, очень глубокая. Когда мы начинали, мы много общались с нашим соавтором, Андреем Устиновым, который с литературоведческой точки зрения рассказывал о тексте, говорил, что история совсем не детская, там есть много философского подтекста, даже какие-то библейские мотивы. Мы не брались раскрывать все пласты, которые заложил Андерсен, хотя сперва и хотели, чтобы получилось глубокое, концептуальное произведение. Отчасти это есть – в музыке есть ощущение проходящего времени, смены времен года, которое наталкивает на осмысление своей роли в этой истории для каждого персонажа, такой элемент рефлексивного подхода.

В спектакле есть интересное решение: в какой-то момент балет разбавляет оперная ария. Это ваша идея – так разнообразить музыку и структуру?

Нет, идея полностью Славина, а я его поддержал. На самом деле, это еще и дань вечному соревнованию между оперной и балетной частью театра. (Смеется). Но очень красивая и вдохновенная получилась музыка, и очень органично вплелась в структуру, действительно разнообразила действо.

Это здорово, когда создатели спектакля не застывают в одних рамках, а так ловко смешивают разные жанры. А вообще «Снежная Королева» по своей сути получилась строго академической или нет?

По сути вышла такая хрестоматия. Есть путеводитель по оркестру, а это получился путеводитель по балетному спектаклю. Есть очень традиционные жанры балетных номеров, есть па-де-де, есть что-то еще. Я не сразу это увидел, на самом деле, Слава тоже никогда об этом не говорил, какой-то дидактической задачи не стояло. Но потом, читая комментарии, я с удивлением понял, что мы и правда остаемся в очень традиционных рамках. Это само получилось, и мне кажется, это неплохое решение, особенно для тех слушателей и зрителей, которые впервые попадают на балетный спектакль, они узнают, как это обычно бывает. Ну а для нас тоже получилось удобно: структура работала на нашу историю, она не была нам чуждой.

А вы стремились писать более академическую музыку или добавляли что-то современное – саунд-дизайн, например?

Когда мы говорили о гибридных полусинтезаторных-полуоркестровых звучаниях, решили, что останемся в рамках более традиционных и оркестровых. Хотя можно было представить себе какие-то иные звучания: свист ветра, звон льда, завывания… Но нам хотелось, чтобы все это реализовывалось средствами оркестра. Там нет особой звукоизобразительности, особых приемов игры, у меня не стояло амбиций сделать это в супер-современной или сонористической техниках. Я искал новизну в ощущении времени, в том, как те или иные оркестровые пласты сочетаются друг с другом. Тоже получилось довольно консервативно и тоже это сработало на структуру: для тех, кто знакомится с театром впервые, это хороший пример оркестрового академического звучания.