"Даниил Хармс. Маршрут №2"
«Маршрут №2» рождался год за годом. В 2014 году в рамках проекта «Маршрут «Старухи» вы сделали прогулку с берушами и дневниковыми записями Хармса, которая потом стала третьей частью вашего спектакля. На следующий год делали спектакль в движущемся трамвае. Как была придумана форма лекции, которая теперь открывает спектакль? И как возникла основная часть, в которой зрителям закрывают глаза?
Мы с ребятами (артистами Женей Санниковым, Геной Блиновым и художником Аней Мартыненко) в 2013-2016 годах работали над «Братьями Карамазовыми» и хотели сделать спектакль в полуразрушенной церкви. Присматривались к разным пространствам, но в конце концов сделали показ для друзей в старинном читальном зале библиотеки на Фонтанке и решили закрыть проект. В это же время мы с командой Константина Учителя обсуждали новый «Маршрут «Старухи». Это ежегодное событие, в рамках которого происходят акции, перформансы и инсталляции, связанные логистическим принципом: люди перемещаются по маршруту главного героя повести Хармса «Старуха». Появились такие локации как Петришуле и Петрикирхе. Петришуле – это школа, в которой учился Хармс. Стало очевидно, что в школе нужно делать лекцию. Изначально я хотел сделать коллаж фактов из различных областей, интересовавших Хармса: теории музыкальной композиции, астрономии и физики, философии, устройства немецкого языка… Потом решил отложить эту идею – в итоге лекцию читает ученик, которому 12 лет, учитель, которому 34, и ученый, кандидат наук, которому 71. Они дают три взгляда на фигуру Хармса и контекст его жизни. А Петрикирхе – это лютеранская церковь святых Петра и Павла. В советское время там был построен бассейн, в 90-е храм восстановили, но в катакомбах осталась кафельная чаша бассейна. Кстати, Хармс был достаточно религиозным человеком. В тексте «Старухи» явственно присутствует мотив страданий плоти – герой голоден, он потеет, у него болит живот, голова, он чувствует запахи. И спрашивает у обоих своих собеседников, веруют ли они. Мы решили закрыть зрителю глаза, чтобы сосредоточить внимание на том, чего не видно. И подвергнуть его испытаниям и воздействиям. Зритель ощущает запахи, испытывает воздействия температур и стихий, присутствие и перемещение человеческих тел.
Почему номер два?
Существует маршрут, которым ходят все, а есть маршруты для немногих; маршрут, которым прошел Хармс. Это альтернативный путь. И потом, такое название намекает на генеалогическую связь с проектом «Маршрут «Старухи», в рамках которого спектакль зародился.
Ты как-то определяешь жанр «Маршрута №2»? Например, свой спектакль «Дон […]уан» ты определил как «пыльный спектакль».
Когда я провожу инструктаж перед началом, всегда подчеркиваю, что это спектакль: первая часть спектакля – лекция, вторая часть спектакля – сенситивный перфоманс и третья часть спектакля – прогулка. Спектакль – это то, что возникает в сознании зрителя. Если подбирать эпитеты – это, наверно, погружение, переживание. Зритель погружается в биографию Хармса, в его тексты и переживает некий опыт.
Бывало ли, что зритель пугался происходящего, уходил?
Нет. Мы объясняем правила игры – если станет страшно, некомфортно, в любой момент можно покинуть спектакль, но таким образом вы не испытаете всего спектра впечатлений. Однажды с лекции, которая теперь проходит в церковном зале, ушли две женщины из-за того, что им было плохо слышно. Но обычно людям интересно, ведь центральная часть спектакля – это отчасти аттракцион. Зрителю предлагается обновить взгляд, примерить на себя оптику Хармса, гения русского абсурда. Сначала человек слышит его биографию, знакомится с различными взглядами на фигуру Хармса. После холодной отстраненной лекции зритель ныряет в творческое сознание писателя и его героев. Затем выныривает и дальше сам становится главным героем. Человеку предлагается опыт, который он либо принимает, либо нет.
Кто поддерживает ваш проект?
Наш проект абсолютно независимый. Прелесть независимого театра в том, что ты ничем не скован, но и практически никем не поддерживаешься. Наш спектакль не может быть коммерческим, у него есть накопившийся долг – наши личные вложения, и это приличная сумма. Это адекватно жизни Хармса, он всегда был в долгах.
Творчество Даниила Хармса – сложный материал для его театрального воплощения?
Да и нет, как любой другой материал. Текст «Старухи» можно ставить как угодно. Форма может быть любой – цирк, драматический спектакль, спектакль-диафильм. В повести все есть – странный и размытый, но сюжет, действующие лица.
Как находились звуки, воздействующие на «слепого» зрителя?
Спектакль построен по музыкальному принципу. Во второй части текст становится своеобразной музыкой. В основе действия квадрофоническая аудиоинсталляция – это такой радиоспектакль, записанный на четыре канала. Голоса действующих лиц, звуки мира, музыкальные фрагменты. Вместе с саунд-дизайнером Андреем Мартыновым мы записывали голоса, потом думали о музыке и сопровождающих звуках. Иногда действие разворачивается исключительно в музыке, диалоги и голос автора отходят на второй план. Звук этого радиоспектакля становится основой для партитуры воздействия на зрителя и перемещения исполнителей. Наши действия это что-то близкое к хореографии, за ними достаточно интересно наблюдать. Но это та самая тайна, которая остается сокрыта от глаз зрителей. Главного зрители не видят и не должны видеть.
Какая часть спектакля нравится зрителям больше всего?
Основной эмоциональный заряд зрители получают от второй части. Получив cухую информацию в первой части, человек ныряет в пространство чистого воздействия. Эта часть действует на зрителя на уровне физиологии. Вряд ли он вспоминает лекцию, но информация, полученная полчаса назад, в нем еще пребывает, она еще не переработана. Далее – третья часть с берушами, медитативная прогулка по городу в тишине. Зритель на полчаса оказывается наедине с самим собой. Он движется и осмысляет: факты, полученные в ходе лекции, эмоциональное крошево сенситивного воздействия, которое достаточно сильно. Дополнительно во время прогулки он прочитывает пять коротких отрывков из дневников Хармса. Читая их, зритель собирает воедино все то, что он получил за последний час: информация о реальной жизни писателя, собственные ощущения и сухие дневниковые записи. Здесь и происходит соединение всех пластов истории.
Большая команда работает со зрителями?
Непосредственно со зрителями работаю я и четверо-пятеро перформеров. В процессе спектакля я управляю действиями группы, синхронизирую действия. Кроме того, художник и реквизитор (когда зрители снимают повязки, они видят инсталляцию), и художник по звуку.
Спектакль привязан к конкретным пространствам в Петербурге (Лютеранская церковь Святых Петра и Павла, Невский проспект). Как получилось в Москве?
Структура спектакля осталась неизменной. Это тот же самый спектакль, но в другой форме осуществлена коммуникация с пространством. Маршрута, то есть путешествия собственными ногами нет. Маршрутом стал исключительно внутренний путь. Мы дали понимание пространства. В Питере люди сначала идут по Невскому проспекту, потом какое-то время проводят в здании церкви. Лекция проходит в церковном зале – зритель получает неосознанные впечатления от пространств. В Москве эту информацию нужно вместе с лекцией передать зрителю, чтобы люди понимали: спектакль проходит в церкви с историей, вторая часть в полуразрушенной чаше бывшего бассейна, которая визуально напоминает морг – слепая глухая кафельная комната.
Какая форма театра для тебя интереснее всего?
Все задаются вопросом: каким должен быть театр сегодня, каким его делать. Когда работаешь в федеральном театре – это одно, независимые проекты – другое. Хотя нет, конечно, суть остается той же. Интересно, когда ты полнозвучно существуешь в различных ипостасях. Одно время мне нравилось делать детские спектакли. Ты вступаешь в зону прямого общения с детьми, нужно быть честным, содержательным, интересным, нельзя пренебрегать весельем. Последнее время я сам пишу и обрабатываю тексты для своих спектаклей. Мне интересно работать.
