"Билли Бадд", Большой театр, Москва
Роль капитана Вира, которую вы поете в «Билли Бадде», писалась Бенджамином Бриттеном для совершенно определенного человека – тенора Питера Пирса. Вы ощущаете потребность ему подражать?
Нисколько. Я пою много опер Бриттена, написанных для Пирса, и мне кажется, что залог успеха здесь – иметь схожие вокальные данные. У него был сильный голос (правда, не каждый назвал бы его красивым) и очень грамотная техника пения. Он брал верхние ноты на пиано, а на форте доставал верхний си-бемоль, и у него был плавный регистровый переход от ми до ля-минора. Так что в музыке, которую Бриттен писал для тенора, очень важны ноты ми и соль-диез, а доставать верхнее до или до-диез вообще не нужно: даже си встречается только один раз. Но Питер Пирс не просто обладал хорошей техникой, он еще и умел убедительно играть – и его роли требуют большого драматического мастерства, будь то капитан Вир или Питер Граймс. Если в тебе сочетаются все эти способности, почему бы тебе не петь репертуар Пирса с тем же успехом.
В роли Вира вы командуете всеми, кто есть на сцене – а это десятки мужчин-певцов. А дирижер Уильям Лейси командует и ими, и вами самим. Вы не обсуждали с ним сходство вашего положения в этой опере?
Мы с ним шутим на эту тему: он меня зовет «капитан», а я его – «настоящий капитан».
У меня особое отношение к роли Вира, поскольку это очень сложный персонаж. Бриттен тоже очень важный для меня композитор, и я горжусь тем, что мне выпало петь его оперу здесь, в России – очень британскую оперу о британцах. Да, капитан Вир командует людьми, но и заботится о них, они воспринимают его практически как отца. Он пример для всей команды корабля, все его уважают. Это суровый и жесткий, но справедливый человек. Большинство остальных персонажей оперы одномерны. Есть Билли – воплощенное добро и совершенство; есть Клэггарт – воплощенное зло и скверна; а Вир распят между двумя крайностями. Он заботится о своих матросах, но он же отвечает за то, чтобы они несли наказание за проступки. А когда идет война, понятно, что нужно разграничивать свой долг и свои человеческие слабости. Для меня это очень интересная дилемма.
И как вы ее решаете? Как вы видите внутренний мир Вира? Перед ним ведь стоит сложнейшая проблема: нарушить закон или приговорить невиновного. Вы размышляли, как бы поступили на его месте?
В том-то и дело, что с юридической точки зрения Билли нельзя назвать невиновным. Он поднял руку на старшего по званию. Вир знал, что, к несчастью, иногда остается только следовать букве закона. Это ведь вечная проблема судей: им нужно смотреть на вещи исключительно с позиций соблюдения законодательства. Я думаю, Вира стоит рассматривать именно в этом ключе. Потому-то мы и видим в начале и конце оперы, как его терзают воспоминания. Если представить, что у тебя на совести такой же груз, то легко предположить, что мысли о нем будут преследовать тебя всю жизнь, а то и дольше – ведь есть ощущение, что Вир в опере ходит по кругу, снова и снова переживая одно и то же. Для меня весь «Билли Бадд» – это воспоминание. Воспоминание человека, который ждет Страшного суда и надеется, что в свое время поступил правильно.
И капитан Вир, по-моему, поступил правильно. Он знал, что Билли не был виновен, что парня подставили. Но, к сожалению, Билли не смог ответить словами и кинулся в драку – и за это должен быть осужден.
На «Неустрашимом» вы главный. А вне сцены вы для коллег тоже лидер?
Я обычно пою «Билли Бадда» далеко от дома, и большинство солистов тоже, как правило, не местные, так что мы проводим время друг с другом. В этой опере поют одни мужчины (и, как ни странно, отсутствие женских голосов не кажется неестественным), тестостерон зашкаливает, и мы практически как спортивная команда на выезде. У меня два старших брата, и я очень компанейский человек. А надо сказать, «Билли Бадд» – такая опера, где мы все веселимся и на репетициях, и вне репетиций, и проводим время вместе: едим, пьем, общаемся. И мне нравится, что я могу вот так собрать людей и вытащить их на ужин или организовать совместный досуг.
Кто главный герой оперы – Билли Бадд или капитан Вир? Ведь опера на самом деле не о титульном персонаже, а о вашем?
Конечно, я именно так и думаю. Я не чужд эгоцентризма: все оперы, где я пою – обо мне. Когда моя жена пела в «Севильском цирюльнике», она называла его «Розина» по имени своей героини. А в «Билли Бадде» в любом случае три центральных персонажа – Клэггарт, Билли и капитан Вир – и все одинаково важны для сюжета. Разумеется, главный герой тут Билли Бадд, и партия у него большая. Мы видим происходящее глазами Вира, но опера повествует о Билли и его судьбе.
Вы можете объясниться на русском. У вас в семье говорили на нем?
Я могу разве что заказать кофе или пиво. Мой отец был украинцем и разговаривал по-украински с земляками в Англии. Он пытался учить меня, когда я был маленьким, но мне не было интересно. Для меня этот язык ассоциировался со стариками, которые держатся друг за дружку вдали от родины. Отец не слишком настаивал – он хотел, чтобы мы с братьями интегрировались в британское общество. Потом я пожалел, что мало учил язык в детстве: мне это было бы полезно, я много пою по-русски.
Да, вы очень востребованы в русском репертуаре.
Я изучал язык уже взрослым, слушал речь отца и ходил на его концерты – он пел в украинском мужском хоре «Гомiн». Так что у меня это в крови. А певцам вообще хорошо дается на слух иностранное произношение, в этом плане не так уж важно, учишь ты русский, французский или итальянский. Я пел на чешском, венгерском и разных других языках, на которых не говорю, и русский идет по той же статье. С точки зрения пения это потрясающий язык, и многие русские партии отлично ложатся на мой голос.
А какая из них ваша любимая?
Пожалуй, сейчас это Сергей в «Леди Макбет Мценского уезда». Гришка Кутерьма из «Сказания о невидимом граде Китеже» тоже прекрасная партия, и по технике, и по музыке – я пел ее в амстердамской постановке Дмитрия Чернякова. С точки зрения вокала есть партии и посложнее, но играть такого персонажа – это что-то.
К Дмитрию Чернякову все певцы относятся по-разному, от любви до ненависти. А вам каково было с ним работать?
Мне очень понравилось. По-моему, он гений, серьезно. Он проделывает огромную работу заранее, он прекрасно знает произведение: музыку, слова, роль каждого персонажа. Для него очень важно связать воедино музыку и драматургию. Я поладил с Черняковым сразу, еще когда мы впервые работали вместе в Мюнхене в 2007 году – я пел Голицына в его «Хованщине». У нас было полное взаимопонимание, хотя тогда он вообще не разговаривал по-английски: чужую речь понимал, но сам ничего сказать не пробовал. Он в своем роде перфекционист, и пока не стал уверен в своем английском, не пытался его использовать. Когда я снова пересекся с ним через пару лет, он говорил уже почти свободно. Он никогда не доверял переводчикам, потому что мог понять, что они говорят на английском и как искажают при этом его мысли. По его постановкам видно, что он старается все сделать идеально. Я восхищаюсь. Черняков из таких режиссеров, ради которых будешь делать все, что в твоих силах.
Какую еще партию вы хотели бы исполнить?
Очень хотел бы спеть Германа в «Пиковой даме». И чтобы поставил ее Черняков. Вот было бы здорово!
