"Золушка", Театр оперы и балета им. П.И. Чайковского, Пермь
Какие задачи ставились перед вами в балете «Золушка»?
Задач было много, большинство из них достаточно стандартные. Самое главное — надо, чтобы всех было видно, чтобы зритель мог оценить работу всей команды, работу художника по костюмам, сценографа, хореографа.
А если серьезно, то этот спектакль — большой исследовательский проект — один из цикла спектаклей-погружений в эпоху, которые задумал Алексей Мирошниченко, в частности, Золушка — это погружение в 1950-е годы, мир театра пятидесятых. Взгляд на то, как сказка и представления о сказочном, преломляются в оптике театра тех лет и оптике театра современного. Такое двойное, тройное преломление — попытка представить то, что по представлениям наших современников представляло собой представление постановщиков середины двадцатого века, допустим, об эпохе рококо, галантном веке, куда мечтают попасть все Золушки — труженицы балетного станка, комсомолки, активистки и просто красавицы.
И одна из задач — воспроизвести вот эту перекличку эпох, это пробуждение-проникновение сказочного в реалии хрущевской “оттепели” и сделать это преимущественно аутентичными техническими средствами.
Какой он — свет 1950-х?
Если говорить о приемах театрального освещения, то в своей основе они тогда мало отличались от современных. Мы все еще живем в эпоху электрического освещения и линзовых световых приборов. А современные цифровые системы управления светом в сущности наследуют логике смены световых картин путем управления яркостью группы прожекторов — той логике, которая как раз в 50-е годы была реализована в механических светорегуляторах типа РТМ (регулятор театральный механический). Надо сказать, что я еще успел на таких поработать. Опыт незабываемый. Так что в контексте постановочных задач мне нужно было просто “вернуться к корням”, сознательно ограничивая свой инструментарий. Например, цветовую палитру. Или использовать современные технологии — видеопроекцию, динамические и спецэффекты настолько аккуратно и неявно, чтобы результат их применения был “растворен” в общей картине.
Хотя спектакль строится на классическом сказочном сюжете, действие разыгрывается в театре и около. Алексей Мирошниченко дал всем персонажам-символам человеческое измерение, наполнил их человеческими чувствами, любовью, иронией, завистью и т.д. Все они существуют в каких-то бытовых интерьерах советских времен: есть балетный класс, есть уличные сцены. И каждая локация, каждая картина, каждое действие предполагает баланс реалистичного подхода, стилизации и каких-то фантазийных вещей.
Например, сцены балетного класса или коридора в театре упрощенно-реалистичные, с имитацией естественного или бытового света. Я всегда чувствителен к музыке, и, конечно, при разработке партитуры возникает желание на каждое ее движение отозваться переменой света, но когда начались репетиции на сцене, в декорациях, пришло понимание, что в этом спектакле лучше себя сдерживать, не мельчить. Весь такой бытовой блок идет в одном световом ключе.
Свою музыкальную тему могут иметь некоторые персонажи и точно так же с ними можно связать либо световой акцент, либо атмосферное ощущение.
В “Золушке” таким значимым персонажем является дядя Яша, который у нас связан с архетипом феи. Каждое появление дяди Яши позволяет ощутить его особую теплоту, понять, что он здесь не случайно.
А что менялось чисто технически с появлением дяди Яши?
Я избегаю wow-эффектов, стараюсь действовать очень тонко и сдержанно. В спектакле буквально несколько моментов, когда используются “чудеса” современных технологий.
Вы имеете ввиду видеопроекцию?
Да, с дядей Яшей я не стал ничего такого делать, просто попытался управлять вниманием зрителя, немножко сместить акценты, чтобы вокруг дяди Яши возникало какое-то сияние.
В спектакле частая смена интерьера и экстерьера, быстрая смена локации, например, в сцене гастролей, где артисты танцуют с чемоданами. Как это решается с помощью света?
Третий акт самый насыщенный по переменам, там больше всего световых положений. Решая сцену путешествия артистов, мы с Альоной и с Алексеем думали, как создать атмосферу путешествия, вокзалов, аэропортов, и придумали, что сделаем ее с помощью информационного табло. Я посмотрел, как в то время это делалось, это были такие перекидные таблички, которые перелистывались, — каждая ячейка как книжка. На видеопроекции внимательные зрители могут заметить, как направления в каждой картинке меняются по мере путешествия из Испании на Ближний Восток. А за стеной в это время подготавливается соответствующая картина.
Надо сказать, Алексей Мирошниченко очень скрупулезно собирает детали. Вообще, это отличительная особенность всей постановочной команды — все очень внимательны к традиции, и каждый является энциклопедистом в своей области.
Конечно, такие спектакли здорово смотреть из первых рядов, там такая нюансировка и детальность. Например, оттенки цвета костюмов в сцене бала. Присмотритесь, настолько там тонкие оттенки зеленого и голубого, и надо очень внимательно подбирать свет, чтобы это все проявилось. Это свет, практически близкий к солнечному, с высоким индексом цветового разрешения.
Мне тоже показалось, что бал получился самым ярким в спектакле, он весь такой золотистый и светящийся.
Это иллюзия. Тот случай, когда настроение и атмосфера важнее исторической достоверности. С одной стороны нужно, чтобы были видны костюмы во всей своей красе, с другой стороны, передать атмосферу и качество освещения доэлектрической эпохи, когда на люстры устанавливались свечи или масляные лампы. Но попробуйте при свечном освещении посмотреть вокруг, все цвета сливаются в грязно-коричневую гамму.
Расскажите про финальную сцену, это же то, что всегда остается у зрителя в памяти — последний момент перед закрытием занавеса.
Да, в этот момент пролетает буря чувств. Расскажу одну деталь. У нас есть дуэт в первом акте в Александровском саду, когда шарик улетает. Во время одной из репетиций шарик, видимо, поистратив гелий, вернулся обратно. Это случилось так вовремя, что мы решили закрепить этот момент. В финале, после того , как в снежной метели проносится череда воспоминаний и последние персонажи уходят за кулисы, сверху падает наш шарик. Но то, что получилось случайно, оказалось не так просто воспроизвести.
Сначала мы пробовали просто его бросать с галерей, но он то не долетал, то перелетал. Потом поставили человека на галерею со специальным вентилятором-пушкой, который поддувает на шарик и придет ему ускорение, но этого тоже оказалось недостаточно. Тогда на софит повесили такой же вентилятор. То есть задача человека на галерее была так дуть на шарик, чтобы он попадал в поток от следующего вентилятора. Теперь этот шарик до середины сцены долетает. Мне кажется очень символично, что вся буря чувств, впечатлений, разных мест, бытовых переживаний, политических аллюзий, в конце концентрируется в маленьком огоньке свечи в руках у дяди Яши. Огонек свечи, в котором весь спектакль собрался и сконцентрировался, позволяет собрать в памяти все впечатления и уложить их в душе и сердце.
Шестого февраля "Золушку" показывают на сцене Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко. Какие сложности в работе со светом при переносе спектакля на другую сцену?
Я думаю, больших сложностей не возникнет — это хорошо знакомая нам площадка. Сам по себе спектакль довольно непростой — много декораций, много перемен, очень плотный развес. Декорации иногда блокируют свет. Приходится идти на разные ухищрения, чем-то жертвовать. Не всегда все получается.
Для балетов самый важный свет, который раскрывает всю пластику танца, — боковой прострельный. В этом спектакле столько движения, столько перемен, что его просто некуда поставить, поэтому мы используем боковые подвесные рамы с приборами, хотя они и выше расположены, чем хотелось бы. У каждой сцены свои возможности. Если сумеем ими воспользоваться — наша "Золушка" только выиграет.
